Каппадокия - это географически не четко определенная область в центральной Турции. Область сформирована небольшими плато на высоте 1000 метров над уровнем моря. Ассирийцы называли эту землю Катпатука, современное название она получила в античные времена. Этот район ограничен горами Эрджияс (Erciyes Dag, 3916 м) и Хасан (Hasan Dag, 3253 м) с одной стороны и протянулся рядами долин к реке Кызылырмак (Kizilirmak) и соленому озеру Туз (Tuz Golu). Одной из интереснейших особенностей пейзажа являются множественные остатки вулканической деятельности: конусы потухших вулканов, застывшие потоки лавы, россыпи обломков пирита.
Миллионы лет назад горы Эрджияс, Хасан и Гюллюдаг (Gulludag) были действующими вулканами. Пик их активности пришелся на период Позднего миоцена, примерно 70 миллионов лет назад. Лава и камни, выброшенные извержениями, создали огромное плато.
После древних извержений вулканов атмосферные воздействия сотворили запутанный узор долин, ущелий, оврагов, холмов. Благодаря климатическому фактору и процессу окисления появилось многоцветье этого каменного узора, поражающее своей живописностью. Неровные, зубчатые фиолетовые плиты, гладкие охристые скалы, белые утесы из туфа, холмы застывшего серого пепла, черные базальтовые столбы; все это формирует причудливый рисунок, отражающий смещение геологических пластов, которому подверглась эта местность.
Разнообразие пейзажей Каппадокии, сложившееся благодаря тектонической структуре этой области, обусловлено также и климатическими различиями Турции. Каждая часть страны имеет свой собственный климат. Это умеренный климат Черноморского региона, средиземный вдоль Эгейского моря и на южном побережье страны, континентальный и субпустынный в центре, горный климат на востоке Турции. В районе Каппадокии основными являются последние из названных видов климата. Местной особенностью является переход от субпустынного климата в районе озера Туз к континентальному на плато между озером, рекой Кызылырмак и основными вулканическими горными хребтами.
Наибольшее количество снега здесь выпадает в зимние месяцы; самыми дождливыми месяцами являются весенние, особенно май. Июль, август и сентябрь проходят почти без дождей. Наибольший уровень влажности приходится на зиму, наименьший - на лето. Период самой высокой температуры воздуха, с резкими колебаниями - с мая по сентябрь.
Характер растительности зависим от климатических особенностей и от вида почвы. В районе Соленого озера (оз. Туз) растительность почти отсутствует, немногие растения, растущие здесь, принадлежат к пустынным видам; на плато - растения степного типа, перемежающиеся редкими низкорослыми деревьями. Район вулканических скал абсолютно лишен растений, но на гранитах и известняках иногда встречаются хвойные. Места залежей туфа в долинах и речных бассейнах великолепно подходят для выращивания винограда.
Миллионы лет сжатия превратили вулканический пепел в мягкий палевый камень - туф. Его в свою очередь накрыл более тонкий слой темной затвердевшей лавы - базальта. Ручьи и потоки пересекали плоскогорье во всех направлениях, все глубже размывая его, а подземные толчки и зимние морозы, не переставая, разрушали туф и базальт. В наши дни процесс эрозии продолжается, медленно подтачивая зубчатый ландшафт и обнажая слои почвы разных оттенков, от самого бледного - туфа до черного - базальта. Внимательно приглядевшись к этому удивительному ландшафту, можно обнаружить довольно необычные признаки присутствия человека - в мягком туфе вырублены туннелями небольшие кельи, в которых много лет назад жили и совершали богослужения люди.
В течение многих столетий люди устремлялись в Малую Азию, а отсюда рассеивались по всему свету. Европейские и азиатские завоеватели пересекали эту землю из конца в конец, оставляя после себя уникальные культурные памятники, многие из которых дошли до наших дней. Правда, нередко лишь в виде развалин. Но и последние способны заговорить и немного рассказать, например, о древнем могущественном государстве на территории современной Каппадокии - царстве хеттов. В XVII веке до н. э. его властитель Хаттусили I сделал своей столицей город Хаттушаш, который потомки его украсили храмами и скальным святилищем Язылыкая. Держава скотоводов, писцов и солдат просуществовала около тысячи лет. Шесть веков боевые колесницы хеттов ужасали народы Малой Азии. Их стремительный бег едва смогли остановить Вавилон и Древний Египет. Но царства не вечны около 1200 г. до н. э. империя хеттов пала под натиском "морских народов" и фригийцев. А Хаттушаш погиб в огне, оставив нам лишь развалины циклопических стен и бесценную коллекцию клинописи.
Пришедшая им на смену персидская эпоха, растянувшаяся до вторжения Александра Македонского в 336 г. до н. э., также небогата историческими памятниками. Персы больше известны своими разрушениями, а не строительством. Хотя в Каппадокии, где селилась знать, их культура просуществовала на несколько столетий дольше, чем на остальной части древней Анатолии. И, кстати, само название Каппадокия восходит к персидскому "катпатука", что значит "Страна прекрасных лошадей".
Александр Великий промелькнул в истории подобно метеору. За невероятно короткое время одиннадцать лет со дня вторжения и до своей смерти он сумел не только освободить Анатолию от персов, но и способствовал стремительному распространению греческой культуры. Не избежали этой участи и государства Каппадокии греческий язык и литература стали постепенно вытеснять анатолийские языки. Сначала зажиточные классы, а затем и крестьяне начали пользоваться греческим в качестве основного средства общения.
Конец непрерывным междоусобным войнам, начавшимся после смерти Александра Македонского, положил Рим, который со 190 г. до н. э. медленно, но верно присоединял Анатолию к своей огромной империи. В 17 году н. э. Тиберий сделал всю область Римской провинцией. Тогда же центральный город Мацака стал называться Цезарией или Кейсарией. Сегодня это Кайсери...
Говоря о Каппадокии, невозможно оставить в стороне христианство. Зародившись в римской Палестине, оно удивительно быстро закрепилось в этих местах, что в значительной степени было результатом миссионерской деятельности Святых Петра и Павла, живших и проповедовавших в то время на землях Анатолии. А в III веке Каппадокия становится одним из основных центров христианства, но наибольшего расцвета достигает во времена Византийской империи. В IV веке здесь возникает то, что потом оказывало влияние на всю историю Анатолии, вплоть до Нового времени: монашество и аскетизм. В первые двести пятьдесят лет христианства монахов не было. Однако постепенно среди "святых людей", которые отделяли себя от остальной общины путем воздержания и жизни в посте и молитве, выкристаллизовалась идея монаха, по-гречески "одинокого". В 360 г. каппадокийцы Василий Кесарийский и Григорий Богослов написали свод правил для возникающих монастырей эти правила до сих пор действуют в Греческой православной церкви; и они же составили основу правил Св. Бенедикта на Западе. В это время множество монахов селилось в каппадокийских долинах, вырубая в скалах целые монастыри. На пространстве между Кaйсери, Нигде, Гюлшехиром и долиной Ихлары, (площадью всего несколько сот квадратных километров), насчитывается три тысячи скальных церквей. До сих пор время от времени здесь обнаруживаются новые пещеры и даже новые "подземные города".
Каппадокия, как "страна церквей", как духовный центр всей Анатолии просуществовала вплоть до XI века. Византийская империя дряхлела. Бесчисленные набеги тюркских племен подрывали ее могущество. При императоре Романе IV Диогене в 1071 г. произошло решающее сражение с армией турок-сельджуков Несмотря на огромное численное превосходство над нерегулярной турецкой конницей, византийские войска были разгромлены. Сам Диоген попал в плен и купил жизнь за счет части своих земель. К их числу принадлежала Каппадокия... Надо отдать справедливость сельджуки были довольно терпимы к христианам и христианству, и монастыри вполне могли продолжать существование. Однако связи с греческим миром были разорваны, коммуны стали распадаться, и большая часть их обитателей занялась земледелием.
Сельджуки исповедовали ислам, и с их появлением на территорию Каппадокии пришла новая религия. Именно с этого момента последователи Магомета начали победное шествие по всей Анатолии, сделав временной столицей город Конью, входивший тогда в состав каппадокийских земель. Султан Аладдин Кейкубат собрал в нем выдающихся художников, ученых и теологов своего времени. А чуть позже в городе возвели первые мечети и медресе. Но культурный подъем закончился внезапно и несчастливо: в поисках "последнего моря" в Анатолию забрели неразборчивые орды Чингисхана. В те времена, когда монголы хозяйничали в Анатолии, отряд отступавших сельджуков, под командованием султана Аладдина, неожиданно был атакован ими и полностью окружен. На выручку изумленному Аладдину пришли не известные никому ранее воины. Монголы отступили, а благодарный султан немедленно поинтересовался именем командира храбрых всадников. "Эртогрул, отец Османа", ответил воин. Так описывает легенда появление Эртогрула с четырьмястами сорока четырьмя всадниками и собственно, всей Османской империи... В конце XIII века османы стали последними завоевателями Анатолии. Великая Османская империя просуществовала до 1918 г., а Каппадокия в ее составе неспешно и неотвратимо превращалась из арены бурных исторических событий в мирную и тихую провинцию. Но изумлять мир не перестала..
Стих Иосифа Бродского "Каппадокия"
Сто сорок тысяч воинов Понтийского Митридата
-- лучники, конница, копья, шлемы, мечи, щиты --
вступают в чужую страну по имени Каппадокия.
Армия растянулась. Всадники мрачновато
поглядывают по сторонам. Стыдясь своей нищеты,
пространство с каждым их шагом чувствует, как далекое
превращается в близкое. Особенно -- горы, чьи
вершины, устав в равной степени от багрянца
зари, лиловости сумерек, облачной толчеи,
приобретают -- от зоркости чужестранца --
в резкости, если не в четкости. Армия издалека
выглядит как извивающаяся река,
чей исток норовит не отставать от устья,
которое тоже все время оглядывается на исток.
И местность, по мере движения армии на восток,
отражаясь как в русле, из бурого захолустья
преображается временно в гордый бесстрастный задник
истории. Шарканье многих ног,
ругань, звяканье сбруи, поножей о клинок,
гомон, заросли копий. Внезапно дозорный всадник
замирает как вкопанный: действительность или блажь?
Вдали, поперек плато, заменив пейзаж,
стоят легионы Суллы. Сулла, забыв про Мария,
привел сюда легионы, чтоб объяснить, кому
принадлежит -- вопреки клейму
зимней луны -- Каппадокия. Остановившись, армия
выстраивается для сраженья. Каменное плато
в последний раз выглядит местом, где никогда никто
не умирал. Дым костра, взрывы смеха; пенье: "Лиса в капкане".
Царь Митридат, лежа на плоском камне,
видит во сне неизбежное: голое тело, грудь,
лядвие, смуглые бедра, колечки ворса.
То же самое видит все остальное войско
плюс легионы Суллы. Что есть отнюдь
не отсутствие выбора, но эффект полнолунья. В Азии
пространство, как правило, прячется от себя
и от упреков в однообразии
в завоевателя, в головы, серебря
то доспехи, то бороду. Залитое луной,
войско уже не река, гордящаяся длиной,
но обширное озеро, чья глубина есть именно
то, что нужно пространству, живущему взаперти,
ибо пропорциональна пройденному пути.
Вот отчего то парфяне, то, реже, римляне,
то и те и другие забредают порой сюда,
в Каппадокию. Армии суть вода,
без которой ни это плато, ни, допустим, горы
не знали бы, как они выглядят в профиль; тем паче, в три
четверти. Два спящих озера с плавающим внутри
телом блестят в темноте как победа флоры
над фауной, чтоб наутро слиться
в ложбине в общее зеркало, где уместится вся
Каппадокия -- небо, земля, овца,
юркие ящерицы -- но где лица
пропадают из виду. Только, поди, орлу,
парящему в темноте, привыкшей к его крылу,
ведомо будущее. Глядя вниз с равнодушьем
птицы -- поскольку птица, в отличие от царя,
от человека вообще, повторима -- орел, паря
в настоящем, невольно парит в грядущем
и, естественно, в прошлом, в истории: в допоздна
затянувшемся действии. Ибо она, конечно,
суть трение временного о нечто
постоянное. Спички о серу, сна
о действительность, войска о местность. В Азии
быстро светает. Что-то щебечет. Дрожь
пробегает по телу, когда встаешь,
заражая зябкостью долговязые,
упрямо жмущиеся к земле
тени. В молочной рассветной мгле
слышатся ржание, кашель, обрывки фраз.
И увиденное полумиллионом глаз
солнце приводит в движенье копья, мослы, квадриги,
всадников, лучников, ратников. И войска
идут друг на друга, как за строкой строка
захлопывающейся посередине книги
либо -- точней! -- как два зеркала, как два щита, как два
лица, два слагаемых, вместо суммы
порождающих разность и вычитанье Суллы
из Каппадокии. Чья трава,
себя не видавшая отродясь,
больше всех выигрывает от звона,
лязга, грохота, воплей и проч., глядясь
в осколки разбитого вдребезги легиона
и упавших понтийцев. Размахивая мечом,
царь Митридат, не думая ни о чем,
едет верхом среди хаоса, копий, гама.
Битва выглядит издали как слитное "О-го-го",
верней, как от зрелища своего
двойника взбесившаяся амальгама.
И с каждым падающим в строю
местность, подобно тупящемуся острию,
теряет свою отчетливость, резкость. И на востоке и
на юге опять воцаряются расплывчатость, силуэт,
это уносят с собою павшие на тот свет
черты завоеванной Каппадокии.
